Как смогли они выжить в кромешном аду постоянных бомбежек, голода и всеобщего страха
Трудное военное время непосильной ношей легло на плечи взрослого поколения, но не меньшей тяжестью испытаний оно опустилось на хрупкие плечи детей, лишая их родителей и детства.
Эта судьба не миновала и моего отца, Геннадия Васильевича Жаворонкова. Восьмилетним ребенком он запомнил, как немцы пришли в Невинномысск, был свидетелем окончания оккупации Краснодара. Последние свои 40 лет прожил в станице Тбилисской, считая ее второй Родиной.
Воспоминания о военном времени надолго врезались в память и много лет спустя были им записаны. Мы храним эти записи как бесценную семейную реликвию. А сегодня впервые публикуем на страницах газеты.
Освобождение Краснодара
«В феврале 1943 года поползли слухи среди жителей Краснодара, что наши подходят к городу, да и в поведении немецких оккупантов стала чувствоваться нервозность. В один из дней они вдруг начали сжигать на кострах свое обмундирование, бумаги и прочее добро, взрывать важные объекты, и это было первым признаком того, что они скоро пустятся наутек. Я, раскрыв рот, бродил по улице, с любопытством рассматривая все вокруг.
Вдруг то тут, то там начали раздаваться хлопки, на их месте возникали из ничего красивые облачка, которые мне очень понравились. Прохожий мужчина вдруг неожиданно схватил меня на руки и утащил в подъезд дома. Я сначала испугался, но, увидев его дружелюбность, успокоился. Незнакомец объяснил, что это шрапнельные снаряды, которые, разрываясь в воздухе, накрывают все на земле множеством осколков, и от них в канаве не спрячешься. Может, этот добрый дядька спас тогда мне жизнь.
Тем же вечером немцы начали уничтожать важные объекты в городе. Особенно мощные и пугающие взрывы были слышны при подрыве маргаринового завода. В соседних домах даже рассыпались стекла окон, но в нашем доме их защитили закрытые ставни. Всю ночь 12 февраля гремели бои, а утром радости не было предела: по улицам уже ходили наши солдаты, они освободили Краснодар от фашистов, и шестимесячная оккупация закончилась. Город повеселел и посветлел: исчезла боязнь, что с тобой может что-то случиться, не нужно больше прятаться и переживать. На другой день отец взял котомку и ушел воевать, меня же определил на попечение Ефремовны – хозяйки, сдававшей нам комнату. Я оставался ждать, когда за мной приедет из Невинномысска тетя Леля – сестра отца.
Недетские забавы
Сразу после того, как линия фронта отодвинулась, в городе везде можно было найти много всякого оружия и боеприпасов, вот этим делом пацаны усердно и занимались. Задние дворы домов выходили к балке, заросшей небольшим кустарником, там был у нас сборный пункт, куда сносили свои трофеи, обнаруженные за день, обменивались и сразу испытывали. Однажды нашли большое количество сигнальных ракет и решили тут же их испробовать. Насыпали на землю дорожку из пороха, которого у нас имелось предостаточно, а сверху на нее расставили одну за другой более 20 ракет и подожгли порох, а сами залегли в канаве. Что тут началось! Мы себе даже и представить не могли, что наделаем столько шума. Ракеты одна за другой взлетали и с шипением падали во все стороны на улицы и дворы. Жители испуганно засуетились, а еще больше всполошились наши красноармейцы. Мы сразу же бросились врассыпную. Военные еще долго ходили и высматривали все в округе, и пока они не успокоились, мы не высовывали носа.
А так хотелось нежности
Вскоре за мной приехала тетка, и мы отправились на так называемый большак искать попутный транспорт. После ухода немцев от большака осталось одно сплошное болото, а машины проторили дорогу сбоку, где стало немного подсыхать. Мы просились в любую машину, лишь бы ехала, но желающих было очень много, а машин мало, да и не все брали пассажиров. Приходилось подолгу ждать попутный транспорт и потом не раз пересаживаться с машины на машину. Особенно надолго задержались в станице Тбилисской.
Недалеко от дороги стояла непонятно как уцелевшая лавочка. Мы просидели на ней несколько часов в надежде уехать на проходящем транспорте. Если останавливалась машина, все бежали к ней наперегонки, упрашивая шофера взять попутчиков. От долгого ожидания на меня напала скука, и я не мог уже сидеть спокойно, а постоянно крутился вокруг тетки. В порыве нежности захотелось прижаться к ней, но все это получилось резко: я, можно сказать, не рассчитал и просто боднул ее в грудь. Тетка от неожиданности полетела через скамейку, задрав ноги, за что я и получил от нее первую взбучку.
Вместо отдыха – бомбежка
К вечеру мы добрались до Кропоткина. Ночью машины не ходили, и мы тут же, у трассы, кинулись к ближайшим домам искать ночлег. Люди неохотно пускали к себе посторонних, но с ребенком – это другое дело, кроме того, все это было не бесплатно. Пустила нас на ночь одинокая старушка, положив спать на кровать из панцирной сетки, а сама легла на пол, объяснив, что боится бомбежек.
Немец тогда лютовал и бомбил ночами, особенно узловые станции. Вскоре завыли сирены, послышался натужный рев самолетов. Бомбы стали рваться одна за другой. И вдруг оглушительный взрыв потряс воздух, осколки оконных стекол разлетелись по всему дому. Казалось, небо раскололось, а воздух сразу наполнился запахом серы и гари. Хозяйка забилась под нашу кровать и укрылась периной, а мы с теткой лежали, обнявшись, еле живые от страха. На этом бомбежка прекратилась, только вдали зенитки еще провожали самолеты.
Утром мы с трудом выбрались наружу, потому что входная дверь была привалена искореженной железной крышей соседнего дома, снесенной ударной волной, а в следующий за ним дом попала бомба, и вся семья, жившая там, погибла.
Даже не позавтракав, мы с теткой поспешили к дороге, где нас сразу же подобрала попутная машина, которая увезла далеко от этих страшных событий».
Анна Жаворонкова
