В интервью музыкант и педагог объяснил, почему спустя 17 лет жизни в Германии решил вернуться на Кубань.
В последние годы все больше кубанцев, уехавших в Германию, принимают решение вернуться на родину. Среди вернувшихся – Роман Безгин – работник Тбилисского культурно-досугового центра, музыкант и руководитель вокального коллектива «Дежавю». У него я и решил узнать, почему люди, уехавшие за границу, возвращаются назад.
– Роман, кто ты по национальности и как с русской фамилией оказался в Германии?
– Сейчас в паспорте не обозначается национальность, но я русский сын русского отца. У меня мама – немка.
– Расскажи вкратце историю своего рода.
– Родом я из Алтайского края, отец мой – профессиональный музыкант – баянист, мама – учитель музыки. Наши предки ранее проживали в Запорожской губернии, а в начале XX века по Столыпинской реформе переехали на Алтай. Гергард Гергардович Реймер мой прадед по материнской линии. Он окончил Санкт-Петербургский университет, учитель по профессии, в 30-е годы участвовал в рамках национальной программы в борьбе с беспризорностью. Ездил по селам, собирал беспризорников и организовал детскую трудовую коммуну по типу известной республики ШКИД. Прабабушка в этой школе вела уроки домоводства для девочек.
В 1939 году воспитанников школы построили в школьном дворе и объявили, что их учитель – враг народа, после чего его без суда и следствия арестовали, вывезли за город и расстреляли, не разрешив родственникам похоронить погибшего.
Его дочь – моя бабушка – незадолго до войны вышла замуж за алтайского немца по фамилии Гильдебрандт, которого в 1942 году приговорили к 10 годам и сослали в трудовую армию – так назывались лагеря для врагов народа. Их руками были построены крупнейшие каналы, заводы, железные дороги. Отбыв срок, дед в 1952 году вернулся в семью в родное село Глядень Алтайского края, где в 1953 году родилась моя мама. Там же в 1973 году она вышла замуж за музыканта-баяниста Анатолия Безгина. Вот откуда у меня русская фамилия.
– Как ты попал в Тбилисскую?
– В 1980 году родилась моя сестра Татьяна. Она росла болезненной, и по рекомендации врачей наша семья сменила климат, переехав в 1982 году в станицу Тбилисскую, где проживали родственники отца. Папа устроился на работу баянистом в Дом пионеров, мама – учителем пения в СОШ №6, я пошел во второй класс этой же школы.
– Как ты стал музыкантом?
– Родившись в музыкальной семье, я с 3 лет начал петь под папин баян. С тех пор с музыкой не расставался: пел со сцены в школе, а после 8 класса перевелся в вечернюю школу и пошел работать артистом сцены в РДК.
В 18 лет меня приняли педагогом дополнительного образования по эстрадному пению в родной школе, там я проработал с 1992 по 1996 годы. За это время освоил игру на синтезаторе.
– Как развивались дела на личном фронте у молодого музыканта?
– Традиционным способом в 1991 году познакомился с девушкой Ириной, она вместе с отцом занималась фермерством. Встречались несколько лет, а в 1994 году поженились.
– А как попал в Германию?
– Вы знаете, что конец 80-х и 90-е годы у нас в стране называют «лихими», а лихо – это горе, которое сопровождалось обеднением населения ввиду несвоевременной выдачи зарплаты, неконтролируемого роста цен и бешеной инфляции. На этом фоне Германия объявила кампанию по возвращению российских немцев на историческую родину. Началась массовая эмиграция, люди искали способ, как спастись от этого лиха.
В 1991 году мои родители подали заявление на переезд в Германию. Я еще был несовершеннолетним. Результата ждали 5 лет. За это время я успел жениться, а в 1996 году пришло приглашение, и мы эмигрировали в надежде на лучшую жизнь.
– Какие были первые впечатления от Германии?
– Конечно, после России 90-х Германия удивила своей ухоженностью, знаменитым «орднунгом» (немецкий порядок), размеренным и спокойным образом жизни. Встретили нас приветливо. После распределительного лагеря выделили жилье и выдали денежное пособие.
– А затем как жили, как складывались взаимоотношения с коренными немцами, русской диаспорой?
– Окончив полугодовые языковые курсы, я устроился на работу. Сначала 4 года работал музыкантом-воспитателем в детском клубе общества Красного Креста (мама тоже там работала), затем на кораблестроительном заводе, где освоил профессию оператора станков с ЧПУ (числовое программное управление). Последние годы работал на мебельной фабрике. Папа не смог устроиться по специальности, поэтому работал разнорабочим.
Надо отметить, что в тех небольших городах, где довелось жить, было очень много русскоговорящих. Для них выходил телеканал на русском языке, транслировалось радио, выпускались газеты, работали магазины. Часто проводились творческие вечера для эмигрантов.
Отношения с местными были ровными, но не задушевными, как принято у русских. Немцы вообще люди необщительные: в гости друг к другу и к родственникам ходят только по праздникам и по приглашению.
– Сейчас отношения России и Германии оставляют желать лучшего. Помнят ли немцы 1945 год? Есть нацизм в современной Германии?
– Надо отметить, что все германские СМИ проводят активную антироссийскую пропаганду, намеренно представляя Россию как угрозу Германии.
В то же время они помнят 1945 год и чистосердечно признают свою вину – нам говорили об этом на языковых курсах. Как сказала преподаватель, немцам стыдно за фашистскую Германию и те страдания, которые она принесла русскому народу.
Мне довелось встретиться с немецким ветераном второй мировой войны. Он был пленен и отбывал срок в Красноярске. В разговоре со мной он сожалел, что участвовал в войне, объясняя это тем, что был солдатом и выполнял приказы. Он восхищался великодушием и добротой русских людей, которые жалели пленных и подкармливали их пирожками.
Отношения с местными были ровными, проявлений нацизма я не видел. Правда, однажды ко мне в автобусе пристали два местных скинхеда, которым не понравились мои темные очки. Я был парнем не робкого десятка, поэтому в ответ на попытку одного из них сорвать с меня очки выбил ему два зуба, а второму заломил за спину руку. Прибывшие полицейские, узнав, что я русский, не стали меня задерживать.
В 2007 году родилась наша долгожданная дочь София. По достижении возраста мы ее отдали в детский сад, а затем в школу. Она быстро освоила немецкий язык, а в семье мы говорили на русском.
Все это время я не забывал свою первую профессию – музыканта, подрабатывая вечерами на молодежных дискотеках с собственными танцевальными песнями в стиле диско. Даже выпустил аудиодиск своих сочинений.
– Роман, почему же ты вернулся в Россию?
– Причину я частично уже обозначил, отвечая на ваш первый вопрос: я русский человек и оставался им все годы, пребывая на чужбине. Второй родиной Германия для меня не стала. Первые впечатления от немецкой лакированной действительности постепенно сгладились, а пресловутый «орднунг» даже стал раздражать. Он противоречит русскому менталитету: все время чувствуешь себя не в своей тарелке, хотя вроде бы все хорошо.
А так называемый мультикультурализм вообще мне непонятен: то ли это арабо-германская, то ли турецко-германская страна. В некоторых городах выходцы с Ближнего Востока количественно превалируют над местным населением, насаждая свою культуру, обычаи, религию и грозя поглотить европейскую культуру. В школе, в первом классе, где училась моя дочь, из 16 учеников только четверо были европейцами.
А пресловутые ЛГБТ (движение внесено в реестр экстремистских организаций – прим. ред.)?! Это же вообще противно русскому человеку! А там это называется толерантностью.
Но это еще не все. Дело в том, что русскоговорящие дети очень быстро ассимилируются с немецким населением: через несколько лет обучения в школе на русском они уже говорят с акцентом, а родители старшеклассников жалуются, что ментально они не понимают своих детей.
Пока наша дочь была дошкольницей, меня эти проблемы не волновали, а когда пошла в школу, я призадумался, кем же она вырастет. Получалось, что немкой, забудет русский язык, будет жить в этом «толерантном» мультикультурном обществе. Я уже давно подумывал вернуться в Россию, а моя дочь-первоклассница ускорила принятие решения. Если не сейчас, то будет поздно: через несколько лет она уже не сможет учиться в российской школе. Через полгода обучения в первом классе я пришел, чтобы забрать дочь из школы. Учительница подумала, что мы переводимся в другую, но когда узнала, что мы возвращаемся в Россию, очень удивилась, даже испугалась: «Вы едете в Россию? Там же Путин!». Вот она, немецкая пропаганда!
Когда мы уезжали, многие знакомые нам завидовали, жалели, что не могут уехать, так как дети уже старшеклассники. Один пожилой знакомый, провожая меня, плакал: «Все тут хорошо, красиво, хорошее социальное обеспечение, но не лежит душа, хотя я здесь уже 20 лет. Не моя это страна, но куда деться от детей и внуков?».
По этой же причине и моя сестра не смогла выехать: дети уже подросли и не смогут учиться в русской школе. А мои родители, естественно, не могли бросить дочь и внуков. Так и остались они там. Мы часто созваниваемся, даже, может, чаще, чем если бы они жили здесь.
– Как тебя встретили земляки? Все-таки 17 лет отсутствовал.
– Я часто приезжал в отпуск, встречался с друзьями, поэтому возвратился домой, как будто и не уезжал. Я вернулся на свою любимую работу в шестую школу педагогом дополнительного образования, затем меня пригласили в Тбилисский КДЦ, где я работаю уже 11 лет. Дочь София – первопричина нашего возвращения – сейчас учится в Армавирском колледже, будет программистом. Жена работает архивариусом.
Предвидя вопрос читателей о том, чего не хватало мне в Германии, могу ответить: «Там я существовал хорошо, а в России я живу хорошо!». Как говорится, почувствуйте разницу. Надеюсь, я ответил на ваш главный вопрос.
