Сегодня исполнилось 225 лет со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина – солнца русской поэзии.
Ежегодно, как только приближается день рождения поэта, моя рука тянется к перу, чтобы в очередной раз выразить на бумаге свое восхищение гением нашего национального достояния, испытать чувство гордости от принадлежности к великому народу, породившему этот феномен русской и мировой культуры.
Писать о Пушкине легко и трудно одновременно. Легко потому, что россиянам его творчество влилось в сознание вместе с молоком матери и передается из поколения в поколение уже на генетическом уровне. Более 200 лет он является любимым автором для всех поколений читателей. Тяжело потому, что его труды стали предметом изучения нескольких научно-исследовательских институтов, тысяч профессиональных пушкинистов, посвятивших себя изучению жизни и творчества Александра Сергеевича. В этом научном изобилии любителю-пушкинисту в моем лице трудно найти незаполненную нишу. Поэтому я, не претендуя на лавры ученого-исследователя, решил просто поделиться с читателями историей своего увлечения творчеством Александра Сергеевича, о котором русский поэт Аполлон Григорьев сказал: «Пушкин – наше все!». Народ по достоинству оценил это высказывание и считает его всеобъемлющей оценкой значения Пушкина в русской литературе.
За 20 лет творчества он написал столько, что пушкинисты до сих пор его изучают и продолжают открывать что-то новое. Так случилось и со мной. Как всякий советский школьник, с начальных классов я учил стихи Пушкина, а в старших классах всесторонне разбирал роман «Евгений Онегин» и описывал в сочинениях образ Татьяны Лариной. Прошли годы студенчества, становления в профессии. После 30 лет настала пора серьезного чтения. Постепенно я собрал скромную библиотеку русской и зарубежной классики из того, что издавалось в
70-80-е годы. Надо сказать, что это были времена повального увлечения книгами – как источником знаний, так и, чего греха таить, предметом интерьера. Вот у одного из моих знакомых – любителя «интерьерной» подписной литературы – мне посчастливилось выменять полное 10-томное академическое издание сочинений Пушкина. Скромные томики я обнаружил в его модной библиотеке и не смог пройти мимо, без особой надежды предложив обмен. К моему удивлению, он быстро согласился с одобрения своей жены, которая захотела за Пушкина Фенимора Купера, фамилию которого она произнесла с ударением на последний слог, чем подала мне надежду. У меня был новенький 6-томник Купера, и обмен, к удовольствию сторон, состоялся.
И вот уже 45 лет я являюсь обладателем этого уникального сборника 1964 года выпуска московского издательства «Наука» под редакцией Академии наук СССР, Института русской литературы (Пушкинский дом), которому в этом году, по совпадению, исполняется 60 лет!
Не знаю, как сложилась судьба Фенимора Купера, а моего Пушкина я все 10 томов перечитал дважды, а пятый том, где напечатан «Евгений Онегин», и десятый с письмами автора перечитываю постоянно. Пятый том уже физически состарился и нуждается в реставрации, что не мудрено, ведь его в рамках школьной программы с академическими комментариями перечитали в свое время моя дочь, племянники и внуки. Надеюсь, что и правнуки тоже будут читать этот «многострадальный» том, как и все произведения Александра Сергеевича.
Роман «Евгений Онегин» пушкинистами назван энциклопедией русской жизни первой половины XIX века, в котором описана жизнь всех сословий российского общества, их нравы и обычаи, предметы быта, что является бесценным материалом для историков.
Вот, к примеру, как описывает Пушкин семью Лариных:
Простая русская семья,
К гостям усердие большое,
Варенье, вечный разговор
Про дождь, про лен,
Про скотный двор.
Насколько это звучит современно, можно понять, вспомнив наши семейные застолья.
А комментарии специалистов к роману дают наглядную картину творческих поисков автора. Из них я узнал, что в черновиках главная героиня называлась Натальей, и трудно сейчас представить, как бы рифмовалось это имя. Пушкин из-за сложности рифмовки отказался от Натальи. Второе имя – Светлана – рифмовалось легче, но такая героиня уже была у Василия Жуковского в одноименном стихотворении. Пушкин решил не спорить со своим учителем и увековечил простое русское имя – Татьяна. Роман состоит из восьми глав, так решил автор, оставив незавершенными девятую (путешествие Онегина по России) и десятую (наброски об Отечественной войне 1812 года).
Особый интерес представляет десятая глава «Евгения Онегина», где автор выразил свое нелицеприятное мнение об императоре Александре Первом, который на начальном этапе войны с Наполеоном фактически устранился от принятия решений, даже вопрос оставления Москвы он отдал на усмотрение Михаила Кутузова:
Властитель слабый и лукавый,
Плешивый щеголь, враг труда.
Нечаянно пригретый славой,
Над нами царствовал тогда…
Его мы очень смирным знали,
Когда не наши повара
Орла двуглавого щипали
У Бонапартова шатра.
Такого унижения не потерпел бы ни один самодержец, поэтому по совету друзей Пушкин благоразумно отказался от этой главы. Но отношения с императором у него не сложились, и в 1820 году поэт был отправлен в южную ссылку за написание едких эпиграмм на власть. Ему грозила Сибирь, но император по просьбе Карамзина, Жуковского и Чаадаева смягчил наказание. Затем была ссылка в имение матери – село Михайловское.
Во время ссылки поэта в 1820-1826 годах написаны «Песнь о вещем Олеге», поэмы «Цыганы», трагедия «Борис Годунов», стихотворения «Черная шаль», «К морю», «К Чаадаеву» и другие. Там продолжилась и работа над «Евгением Онегиным».
После смерти Александра Первого его преемник Николай Первый установил личную цензуру творчества Пушкина – умнейшего человека России, по его выражению. Позже он передал эту заботу главному жандарму Бенкендорфу, который буквально не спускал глаз с поэта, чем осложнял ему жизнь.
Самым плодотворным периодом в творчестве Пушкина стала болдинская осень, подарившая России «Повести Белкина», «Маленькие трагедии», поэму «Домик в Коломне», 32 лирических стихотворения. Здесь он закончил главный труд своей жизни – роман в стихах «Евгений Онегин».
И это всего за три месяца, пока длился карантин по холере, заставший его в родовом имении Болдино.
Крылатые выражения
О Пушкине можно говорить бесконечно, но, как сказал Козьма Прутков: «Необъятное не объять». Поэтому я, завершая, приведу несколько крылатых выражений из романа «Евгений Онегин», которые стали составной частью современной русской речи:
«Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь».
«Еще бокалов жажда просит
Залить горячий жир котлет».
«Быть можно дельным человеком
И думать о красе ногтей».
«Мы почитаем всех нулями,
А единицами себя».
«Итак, она звалась Татьяной».
«Я к вам пишу – чего же боле?
Что я еще могу сказать?».
«Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей».
«Куда, куда вы удалились,
Весны моей златые дни?».
«А счастье было, так возможно,
Так близко!».
«Но я другому отдана;
Я буду век ему верна».
«Иных уж нет, а те далече».
Дать характеристику всему творчеству Александра Пушкина мне, скромному поклоннику его гения, не по силам – слишком велика глыба. Этим занимаются тысячи профессиональных пушкинистов, а я позволю себе лишь перефразировать высказывание о великом композиторе Иоганне Себастьяне Бахе: «Написав роман в стихах «Евгений Онегин», Пушкин избавил все последующие поколения русских поэтов от забот написать что-нибудь лучшее».
