Сегодня исполняется 38 лет со дня крупнейшей за всю историю аварии в атомной энергетике как по количеству задействованных в ней ликвидаторов, так и по количеству жертв и пострадавших от ее последствий. ООН провозгласила эту дату Международным днем памяти о чернобыльской катастрофе
От нашего района в ликвидации аварии приняли участие свыше 100 человек.
В числе ликвидаторов последствий той страшной катастрофы был и наш земляк Владимир Майоров.
Его все знают как заместителя председателя колхоза «Кавказ», где он проработал свыше 20 лет. А этому предшествовала жизнь, полная поисков себя и реализации своих способностей. С ним повстречался наш корреспондент.
– Владимир Николаевич, в вашей биографии чернобыльская авария «протаранила брешь». Как вы попали в ликвидаторы последствий катастрофы?
– В 1986 году я работал в колхозе «Кавказ» заместителем председателя. Дела в хозяйстве шли хорошо. Я – молодой, энергичный и успешный руководитель. Дом, семья, дети. Как говорится, живи и радуйся.
Но вот в начале мая по телевидению позвучало короткое сообщение об аварии на Чернобыльской АЭС, на которое мало кто обратил внимание, так как оно носило как бы случайный характер. Советская власть умела скрывать правду от народа.
14 мая 1986 года, в 23 часа мне позвонили из райвоенкомата и приказали срочно прибыть в пункт сбора, а через полчаса прислали за мной машину.
Я подумал, что предстоят обычные сборы: поедем на военный полигон Молькино, как обычно, постреляем, погуляем и – по домам. Даже столь позднее время и персональный автомобиль меня не насторожили. В путь отправился налегке. В военкомате мне приказано было отдыхать до утра, но не дома, а в кабине КамАЗа. Мелькнула мысль, что что-то тут не так, но лег спать. Проснулся рано утром от мужских голосов – в кузове автомобиля было полно народу. Все спрашивали друг друга и заместителя военкома, что, зачем и куда так спешим. В ответ – молчание. Вот так – в обстановке полного непонимания – поехали, не зная куда.
Приехали в станицу Кавказскую, в расположение воинской части. Там уже находились призванные из соседних районов. Всего набралось человек 500. Все проходили срочную службу в инженерных войсках. На наши вопросы опять нет ответов. Выдали военную форму с погонами: мне – с тремя звездочками старшего лейтенанта – и назначили заместителем командира четвертой роты по политработе. Затем выделили технику, номенклатура которой говорила о том, что Молькино тут ни при чем: экскаватор с ножом «Беларусь», грузовик ЗИЛ-131, МАЗ с ковшом, бронированный бульдозер. Призадумались мужики, но мысли о Чернобыле ни у кого не возникло.
МУЗЫКАЛЬНАЯ ПАУЗА
В обязанности Владимира Майорова как замполита роты входила и организация досуга бойцов. Он встречал знаменитых артистов, которые приезжали с концертами. Бывали ликвидаторы чернобыльской аварии на выступлениях Валерия Леонтьева, Софии Ротару, Людмилы Чурсиной. Леонтьев даже подарил Владимиру Николаевичу свою афишу с автографом. А в основном личный состав отсыпался после изнурительной работы.
Дали два дня на знакомство с техникой, погрузили на поезд и – в путь-дорогу. Опять-таки не знали, куда едем. Через сутки прибыли в Белоруссию, в деревню Углы Гомельской области. Выгрузились с проблемами: тяжелая техника утонула в песчаном грунте. Разбили палатки. Погода солнечная, загораем, ждем команды. Она не заставила себя долго ждать в лице прибывшего сурового и охрипшего полковника, который на простом военном языке с ненормативной лексикой объяснил нам, что мы находимся в зоне радиоактивного заражения Чернобыльской АЭС, и приказал срочно сменить место дислокации. Тут до нас дошло, куда мы попали. Срочно собрали палатки и переехали в безопасное место. Утонувшую в песке технику там и оставили, ее позже притащили тягачами.
– В чем заключалась ваша работа?
– Нас присоединили к Волгоградскому полку химической защиты, выдали соответствующую этому роду войск амуницию: костюмы Л-1, противогазы, респираторы «Лепесток», индивидуальные дозиметры радиации и счетчики-накопители полученной дозы радиоактивного облучения.
Мы приступили к дезактивации зараженных радиоактивной пылью населенных пунктов: в полной противорадиационной защите личный состав специальным раствором из автоцистерн смывал радиационную пыль с жилых домов, хозпостроек, дорог и тротуаров, деревья пилили и вывозили в лес. После обработки вокруг здания шириной метр и глубиной 5 см выбирали грунт и вывозили его в лес на специальные площадки для хранения.
Надо отметить, что вся территория вокруг Чернобыльской АЭС, в зависимости от степени заражения, была разделена на три зоны, самая опасная из которых была третья. Мы начинали работать в первой зоне, потом – во второй и третьей. Возвращаясь с объекта, на границе зон мы пересаживались в другой транспорт, чтобы не переносить радиоактивную пыль.
НАГРАДЫ
Труд Владимира Майорова по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС был отмечен грамотами генерала-лейтенанта Г. Чуйко и генерала-майора В. Федорова, Знаком «Участник ликвидации последствий аварии ЧАЭС», медалью «За спасение погибавших» и другими.
– И каков же был результат дезактивации?
– Помимо своей должности, я исполнял еще обязанности дозиметриста, то есть проверял качество дезактивации. Я заметил, что труд наш неблагодарный: после обработки прибор показывал, что чисто, а на следующий день он показывал радиацию. То есть за ночь ветром принесло из третьей зоны радиоактивные элементы.
– Какие меры гигиены соблюдал личный состав?
– Мы работали в костюмах противохимической защиты, пользовались респираторами типа «Лепесток». После смены и проведения дезактивации обмундирования мы принимали душ. За обедом нам выдавали красное вино, в компот добавляли какие-то таблетки, видимо, аскорбинку.
– А в самом Чернобыле вы работали?
– В июле меня назначили командиром комендантской роты, которая контролировала соблюдение особого режима пребывания в Чернобыле. Это третья зона заражения. Личный состав роты составляли земляки из Тбилисской, поселка Октябрьского, хутора Северин и станицы Алексее-Тенгинской. Нас было 55 человек. Сегодня в живых осталось не более 15 человек.
– Вы работали в радиоактивной зоне 111 дней. Почему не 100 или не 150?
– Ежедневные полученные дозы радиации суммировались в индивидуальном счетчике-накопителе, и по достижении максимально допустимой дозы человека отправляли по месту жительства. Мой счетчик спустя 111 дней показал, что пора домой. Мне выдали справку, в которой было указано, сколько дней и в какой зоне я отработал. На основании этой справки колхоз «Кавказ» выплатил мне денежную компенсацию в расчете 1000 рублей в месяц, то есть в четыре раза больше, чем мой оклад. В то время это были неплохие деньги, но, к сожалению, они здоровья не прибавили.
ЦИФРЫ И ФАКТЫ
От взрыва на Чернобыльской АЭС, что расположена в 157 км от Киева, погибли два человека, однако после ликвидации огня на АЭС жертвы не закончились: по итогам первых трех месяцев от полученного радиоактивного облучения погиб еще 31 человек, а последующие после катастрофы 15 лет унесли жизни еще от 60 до 80 человек, умерших от лучевой болезни.
600 тысяч ликвидаторов, принимавших участие в тушении пожаров и расчистке завалов, получили высокие дозы радиации.
Точных данных о количестве умерших от лучевой болезни ликвидаторов аварии до сих пор нет. Согласно официальным данным, радиоактивному облучению подверглись почти 8,5 миллиона жителей Беларуси, Украины и России. В дальнейшем радиоактивное загрязнение было обнаружено в арктических областях СССР, Норвегии, Финляндии и Швеции.
Ближайший к месту катастрофы город Припять объявлен не пригодным для жизни ближайшие 24 тысячи лет!
В первые дни после взрыва в четвертом энергоблоке эвакуации подлежало свыше 115 тысяч человек в радиусе 30 км от АЭС. Чтобы минимизировать последствия аварии, было задействовано более 600 тысяч человек и большое количество спецтехники.
Остановить процессы внутри разорвавшегося реактора было невозможно, хоть его и пытались засыпать всевозможными материалами. Тогда было принято решение сделать «укрытие» в виде защитного купола. Менее чем за полгода участникам этой стройки удалось совершить невероятное – в тяжелейших условиях закрыть защитным куполом четвертый блок Чернобыльской АЭС, поверх которого с 2007 по 2019 годы (за 12 лет!) был построен саркофаг, время его эксплуатации – от 70 до 100 лет.
– Как сложилась ваша жизнь после Чернобыля?
– Я приступил к работе в своей должности заместителя председателя колхоза. Наше хозяйство было передовым в районе, а за лучшую экспозицию на выставке «Золотая осень – 2003» мы были награждены дипломом министра сельского хозяйства Алексея Гордеева.
Я состоял на диспансерном учете в поликлинике. В случае заболевания получал бесплатные лекарства, регулярно бывал в санаториях. Но все равно последствия облучения постепенно оказывали свое негативное воздействие на организм, что привело в конечном итоге к инвалидности второй группы.
Сейчас я на заслуженном отдыхе, чувствую себя в соответствии с приобретенными заболеваниями. Радуюсь каждому новому дню, детям и внукам. Жизнь продолжается. Чернобыль вспоминаю как не лучший период своей жизни.
– Как вы с однополчанами отмечаете этот знаковый в вашей жизни день?
– Через год после аварии мы собрались возле РДК и посадили дерево памяти. Нас было около ста человек, присутствовали представители районной администрации. С годами нас становилось все меньше.
В 2011 году у Вечного огня в станице Тбилисской установили памятник ликвидаторам ядерных катастроф. С тех пор 26 апреля мы собираемся возле него, возлагаем цветы и в ближайшем кафе по православному обычаю поминаем ушедших из жизни.
– Владимир Николаевич, спасибо за интересный рассказ. Здоровья вам!
ОТ АВТОРА
Ежегодно в этот день вся страна вспоминает о жертвах чернобыльской катастрофы. В рамках Международного дня памяти о чернобыльской катастрофе в школах Тбилисского района проводятся конкурсы рисунков, классные часы, посвященные трагедии, с приглашением ликвидаторов последствий аварии, радиолинейки, тем самым отдавая дань уважения всем участникам ликвидации последствий радиационных аварий и выражая слова благодарности за большой жизненный подвиг, исключительную смелость и мужество, которые остаются примером для многих поколений россиян.
