«Звезда пленительного счастья» – фильм известного режиссера Владимира Мотыля о судьбе декабристов и их жен, которые последовали за мужьями в далекую ссылку в Сибирь. Название киноленты – это строка из знаменитого пушкинского стихотворения «К Чаадаеву». У меня оно ассоциируется с женщиной, готовой на все ради любимого.
Словосочетание «жена-декабристка» в российском обществе стало нарицательным: так называют женщину, готовую следовать за мужем хоть на край света, преодолевая все невзгоды. Ведь история России не знает более впечатляющего примера женской любви, верности супружескому долгу и готовности к самопожертвованию ради любимого человека, чем пример женщин, добровольно разделивших участь своих мужей – участников декабрьского восстания. В историю вошли одиннадцать «жен-декабристок» из числа великосветских дам, представительниц лучших домов Санкт-Петербурга и Москвы. Среди них княгини Екатерина Трубецкая и Мария Волконская.
Именно этим женщинам посвятил одну из лучших своих поэм – «Русские женщины» – великий поэт Николай Некрасов. Произведение состоит из двух глав. Первая рассказывает о Екатерине Трубецкой – первой из «жен-декабристок», которая последовала за мужем в сибирскую ссылку. Вторая глава – о Марии Волконской, ее тяжелой поездке на каторгу и трогательной встрече с супругом.
Екатерина Трубецкая
Все тяготы долгой зимней сибирской дороги: морозы, антисанитарию в местах остановки, отсутствие условий для соблюдения личной гигиены – первой из жен декабристов испытала Екатерина Трубецкая. Иркутский губернатор, получив указание царя как можно сильнее напугать княгиню, всячески старался убедить ее не ехать дальше, а вернуться в Санкт-Петербург. Он создал волокиту с выдачей разрешения на продолжение поездки и напоминал Трубецкой, что там, куда она направляется, ее ждут пять тысяч озлобленных каторжников, постоянные драки между ссыльными, разбои и тяжелый климат с коротким удушливым летом и затяжной зимой на восемь месяцев. Губернатор угрожал, что в случае поездки к нерченским рудникам Екатерина лишится дворянского титула и прав на наследство, после чего пойдет по этапу под присмотром казаков.
Когда же он понял, что ничто не может сломить стойкий характер княгини и отнять у нее желание увидеть мужа, велел заложить для Трубецкой экипаж и пообещал лично доставить ее к князю Сергею Петровичу. Встретившись с мужем, княгиня познакомилась с его братьями по несчастью. Милостивая Екатерина подбадривала каторжников и заботилась о супруге.
Из писем современников
Вот что писал декабрист Евгений Петрович Оболенский о Екатерине Трубецкой:
«Событие 14-го декабря и отправление в Сибирь князя Сергея Петровича служили только поводом к развитию тех сил души, коими одарена была Екатерина Ивановна и которые она так прекрасно умела употребить для достижения высокой цели исполнения супружеского долга в отношении к тому, с коим соединена была узами любви вечной, ничем не разрушимой; она просила как высшей милости следовать за мужем и разделять его участь и получила высочайшее дозволение и, вопреки настоянию матери, которая не хотела ее отпускать, отправилась в дальний путь <…> Соединившись временно с мужем в Николаевском заводе, она с того времени не покидала нас и была во все время нашей общей жизни нашим ангелом-хранителем».
У Екатерины Ивановны долго не было детей, только через девять лет после замужества в Чите у супругов Трубецких родилась девочка. Любовь победила бесплодие! Всего у Екатерины Ивановны и Сергея Петровича было семеро детей: четыре дочери и три сына.
Екатерина Трубецкая умерла 14 октября 1854 года от туберкулеза, в возрасте 54 лет, похоронена в Знаменском женском монастыре в Иркутске.
Мария Волконская
Вторая глава поэмы «Русские женщины», посвященная Марии Волконской, основана на адресованных внукам ее личных записках о долгой жизни в Сибири. Они и вдохновили Некрасова на написание знаменитого произведения. Из воспоминаний Волконской становится понятно: жизнь княгини была для нее мучительным подвигом.
Мария родилась в дворянской семье, принадлежащей старинному роду. Княгиня получила великолепное домашнее образование и свободно владела тремя языками. В январе 1825 года она вышла замуж за князя Волконского – будущего декабриста. Невеста была моложе жениха на 17 лет: в день свадьбы ей было 20, а ему – 37. Но такие «неравные» браки в те времена считались обыкновенными.
В 1826 году, несмотря на сопротивление родных, оставив годовалого сына на попечение бабушки и дедушки Волконских, она уехала в Сибирь вслед за сосланным мужем, в надежде через год вернуться домой. Цель поездки – поддержать супруга на первых порах. Князь сам просил жену об этом и в своем письме к ней писал: «Машенька, посети меня прежде, нежели я опущусь в могилу. Дай взглянуть на тебя еще хотя один раз. Дай излить в сердце твое все чувства души моей <…> Друг мой, приди принять от меня благословение, которое и пошлю сыну нашему».
Перед самым отъездом Мария Николаевна обратилась к матери: «Дорогая, обожаемая матушка, я отправляюсь в сию минуту; ночь – превосходна, дорога чудесная». И к сестрам: «Сестры мои, мои нежные, хорошие, чудесные и совершенные сестры, я счастлива потому, что я довольна собой».
Вот в таком приподнятом настроении, окрыленная надеждой встречи с любимым мужем, княгиня Мария Волконская
20 декабря 1826 года отправилась из Санкт-Петербурга в дальний и опасный путь – в Читинскую губернию. По пути остановилась в Москве у своей невестки Зинаиды, которая устроила в ее честь прощальный ужин. В этот вечер княгиня последний раз виделась с Александром Пушкиным, с которым была знакома с юности. Родственники декабристов передали ей такое количество посылок, что пришлось взять вторую кибитку.
После отъезда Марии Николаевны поэт Петр Вяземский писал Василию Жуковскому: «Спасибо женщинам – они дадут несколько прекрасных страниц нашей истории». Друг Пушкина оказался пророком: жены декабристов своим беспримерным подвигом действительно украсили историю России.
Вечером 31 декабря Мария Николаевна была в Казани. Несмотря на настоятельные рекомендации губернатора вернуться назад, продолжила свой путь. Новый, 1827 год она встретила в кибитке вместе со своей горничной. В ночь на 21 января Волконская приехала в Иркутск, ей отвели квартиру, которую только что освободила Наталья Трубецкая, направлявшаяся в Забайкалье. На этой квартире княгиню посетил губернатор Цейдлер, который пытался всячески отговорить ее от дальнейшей поездки и заставить вернуться назад. Но все его увещевания, так же, как и в ситуации с Трубецкой, оказались тщетными! Мария Николаевна подписала бумаги о согласии с лишением всех дворянских привилегий, драгоценностей и слуг и получением статуса жены каторжанина.
Последние 600 верст пути к супругу она проехала на транспортной телеге, страдая от постоянной тряски. Прибыв к руднику, где каторжане-декабристы отбывали наказание, княгиня сразу же спустилась в темную сырую шахту, стремясь поскорее встретиться с мужем, и увидела его закованного в кандалы. Вот как Некрасов отразил это в поэме: «Невольно пред ним я склонила колени, – и прежде, чем мужа обнять, оковы к губам приложила!». Эта потрясающая сцена очень ярко показана в кинофильме, с названия которого начался мой очерк.
Жизнь в Сибири для Марии Николаевны сложилась трудно: первая рожденная здесь дочь умерла младенцем, а спустя год Волконская получила известие с большой земли о том, что умер ее сын. На смерть маленького Николя Пушкин прислал ей эпитафию: «В сиянье, в радостном покое, / У трона Вечного Отца, / С улыбкой он глядит в изгнание земное, / Благословляет мать и молит за отца…».
Поводов для возвращения домой больше не было. Впоследствии в Сибири у Волконских родились сын Михаил и дочь Нелли, которые стали утешением своей матери. Но, как ни странно, личного счастья в жизни княгини не было, не всегда складывались отношения с мужем, слишком разными людьми они были. Несмотря на семейные перипетии, княгиня оставалась верной и уважительной по отношению к супругу, так же, как и он по отношению к ней.
Из писем современников
Добротой своего сердца Мария Волконская щедро делилась с местными жителями. Иркутский старожил вспоминал о ней: «Эта женщина должна быть бессмертна в русской истории. В избу, где мокро, тесно, скверно, лезет, бывало, эта аристократка. И зачем? – да посетить больного. Она исполняет роль фельдшера, приносит больным здоровую еду и, разузнав о состоянии болезни, идет в каземат к Вульфу (врачу), чтобы он составил лекарство».
В Сибири княгиня Волконская прожила долгих 28 лет, что сказалось на ее здоровье. Доживать она вернулась к дочери в село Вороньки Черниговской губернии. Там же в 1863 году ее и похоронили в возрасте 59 лет. Муж Волконской, Сергей Григорьевич, проживавший у сына в имении под Ревелем (Таллин), на похороны жены приехать не смог из-за болезни ног.
Вот такой грустный финал, но имя княжны Волконской и всех «жен-декабристок» навсегда осталось в истории как символ самопожертвования во имя любви. Эти женщины стали звездами пленительного счастья для всех декабристов-каторжан!
Волконская в Тифлисской
Думается мне, что в жизни каждого мужчины должна быть такая звезда – та самая любимая и любящая женщина…
Большую часть своего повествования я уделил княгине Волконской. Объяснюсь: ни каким образом не хочу умалить подвиг Трубецкой и других жен декабристов, их поступки равновелики.
Причина того, что княгине Волконской уделено больше моего внимания, очень проста, хотя и неординарна: в свое время Мария Николаевна побывала проездом в Тифлисской. Когда я об этом догадался, то подпрыгнул от радости! Думаю, и читатель удивится моему открытию и поймет меня.
Изучая биографию Волконской, я обратил внимание, что девичья фамилия княгини – Раевская. Подумал: а не Маша ли это Раевская, дочь генерала – героя Отечественной войны 1812 года? Ранее в своих публикациях я доказал тот факт, что Пушкин проезжал через Тифлисскую в 1820 году, возвращаясь из Минеральных Вод вместе с семьей генерала Николая Раевского и его четырьмя детьми, в том числе 15-летней Машей. Моя догадка подтвердилась, и я могу поздравить земляков с тем, что в истории Тбилисской появилась еще одна известная личность – Мария Волконская.
Конечно же, молодой поэт влюбился в хорошенькую Машу. Когда прекрасная полудетской красотой, сияющая и беззаботная княгиня, которую можно сравнить с Наташей Ростовой, бежала по берегу Азовского моря, никому и в голову не могло прийти, какая тяжелая участь ее ожидает. Пушкин посвятил ей строки, вдохновленный воспоминаниями этой совместной прогулки по побережью: «Я помню море пред грозою: / Как я завидовал волнам, / Бегущим бурной чередою / С любовью лечь к ее ногам!». По мнению исследователей творчества Александра Сергеевича, многие его произведения связаны с именем Марии Волконской. Это и поэмы «Бахчисарайский фонтан», «Цыганы», и стихотворения «Редеет облаков летучая гряда», «На холмах Грузии». Княгиня стала настоящей музой для поэта.
Но главное из этих творений – поэма «Полтава». В 1911 году пушкинист Павел Щеголев отметил, что адресат произведения – Мария Николаевна Волконская. Вот как звучат первые строки этого шедевра: «Тебе – но голос музы темной / Коснется ль уха твоего?/ Поймешь ли ты душою скромной / Стремленье сердца моего?».
Памяти Пушкина и Волконской
Сам факт проезда великого Александра Пушкина с семьей князя Раевского через тот или иной населенный пункт России является украшением истории этого места. Волей случая честь принимать на своих землях великого поэта два века назад выпала Тифлисской. Но, к сожалению, в истории станицы этот факт никак не обозначен. В 2020 году – к 200-летию этого события – я через газету «Прикубанские огни» предложил провести костюмированную постановку в честь поэта и пушкинские чтения на площади возле РДК, через которую проезжал великий поэт. Об установке ему памятника я уже и не говорю: слишком дорого (хотя можно ли память Пушкина оценить в рублях?!).
А вот в историко-краеведческом музее имени Далматова в РДК легко можно было бы оформить тематический уголок, посвященный и Пушкину, и генералу Раевскому, и княгине Волконской. Думаю, к предстоящей 225-й годовщине посещения Александром Сергеевичем станицы Тбилисской, это стало бы достойным знаком уважения к памяти великого поэта. С этими мыслями я и отправился в музей РДК. Мне пообещали, что после ремонта здания здесь будет оформлен уголок Пушкина. Будем считать, что лед тронулся! А потом, может быть, и районную библиотеку назовут именем «светоча русской поэзии».
