Студенческая жизнь тбилисца Виктора Семякова началась с вокзальной площади Харькова

«Преподавателей бояться – в вуз не ходить», – так шутили студенты в советское время

Привокзальный карнавал
С вокзальной площади города Харькова начал свое вращение калейдоскоп моей студенческой жизни. Несмотря на историю с украденным чемоданом, яркие и незабываемые события следовали чередой.
Харьков – город студенческий, по этому показателю в СССР он занимал третье место после Москвы и Ленинграда, в нем было 22 вуза. На площади для поездки в колхоз на уборку урожая собрались не все, только те, кто отправлялся с Южного вокзала. Обстановка была карнавальная: звон гитар, песни, пляски под баян. Одним словом, праздник.
Я наблюдал с интересом, глаза разбегались. Обойдя всю площадь, нашел студентов своего мединститута.
Первокурсники выделялись из всей массы своей первозданной скромностью и даже какой-то робостью. А вокруг веселье, музыка, песни. Обратил внимание на красивую блондинку-старшекурсницу, которая прекрасно играла на аккордеоне. Вспомнил заводской клуб и художественного руководителя нашей самодеятельности.
В колхоз, в деревню!
Нас, первокурсников, построили по группам, провели короткий инструктаж, а вскоре объявили и посадку. Проехав часа три, прибыли на станцию Изюм – есть такой сладкий город в Харьковской области.
Нас посадили на открытые грузовики и повезли в село Веселовка (по-украински Вэсэливка), разместили в сельском клубе, который представлял собой большую кубанскую саманную хату. Само село очень напоминало кубанский хуторок: те же утопающие в зелени саманные хаты. Эффект дежавю!
Историческая родина
А много лет спустя, когда реабилитировали кубанское казачество, стало известно, что Тбилисскую основали переселенцы из Изюмского и Змиевского уездов Харьковского наместничества. Вот откуда похожесть жилищ да и разговорная речь практически русская с немногими украинскими словами. Этот диалект называется суржиком, на нем говорит вся восточная Украина. Так получилось, что я, не ведая того, попал на родину своих предков – в Изюмский район. И на 30 лет опередил делегацию казаков Тбилисского района, которая побывала в тех местах в 90-х. Неужели судьба? Поневоле станешь фаталистом.
Клуб как общежитие
Но вернемся к клубу, куда мы подъехали веселой компанией. Здесь жить определили парней, девчат повели в другое помещение. В клубе все уже было приготовлено для приема студентов: матрасы и подушки, набитые соломой, красиво уложены прямо на полу, между ними одна на двоих тумбочка, длинный стол с лавками, в углу – питьевой бачок с кружкой. Для полноты картины на кружке не хватало только цепочки, как в старые добрые времена. Для одежды оборудовали вешалку, где вместо крючков были гвозди. Во дворе – дачные рукомойники, в отдалении, метров за 100, – туалет. А в остальном все хорошо.
Определились со спальными местами, а тут и ужин подоспел, который компенсировал первые дискомфортные впечатления. После голодного дня это был праздник живота, да и потом нас кормили на убой и очень вкусно. Вечер провели в разговорах, лежа на матрасах, часам к одиннадцати все крепко уснули.
Трудовые будни
После завтрака получили наряд на работу. Мне выдали б/у рабочую одежду и сапоги. Виталий (парень, которому я подсказал на экзамене по химии) подарил свитер, а другой товарищ – солдатскую пилотку. Читатель уже понял, что моя рабочая одежда осталась в украденном чемодане.
В таком боевом снаряжении я вышел на трудовой подвиг, надеясь заработать на зимнюю одежду. Но надеждам этим не суждено было сбыться. Колхоз, он и в Африке колхоз, а студентов для того и привезли, чтобы за копейки и харчи выполнять всю малопродуктивную работу. Например, ходить по полю и вилами загружать в тракторную тележку свекольную ботву на корм коровам. Картошки почему-то не было, но были помидоры, которые убирали девчата.
Спутница жизни – гитара
После первого рабочего дня вечером не знали, чем заняться. Кино и танцев не было, так как клуб превратили в общагу. Невзначай завели разговор о гитаре, один парень сказал, что знает три аккорда. Вот где ее достать? А на следующий день колхозный бригадир нам сказал, что гитара есть у местного учителя начальных классов. Вечером делегацией из трех человек мы пошли к нему.
Нас встретил худощавый, приветливый мужчина лет пятидесяти, внимательно и с пониманием выслушал. Расспросил о наших музыкальных талантах, я один знал ноты и играл в духовом оркестре. Вот мне этот симпатичный учитель и подарил гитару, предварительно показав несколько аккордов. Поистине царский подарок! Опять я добрым словом вспомнил клуб и духовой оркестр. Криками «Ура!» нас в общаге встречали соплеменники.
Несколько вечеров провел с гитарой, разучивая аккорды. Так что к трудовым пальцах добавились и музыкальные мозоли, но все-таки получилось даже петь под эти несколько аккордов.
Первые концерты
И вот в один прекрасный вечер мы нанесли музыкальный визит в женское общежитие. Первая песня в нашем исполнении называлась «Запрягай-ка, батька, лошадь!», студенческих песен мы еще не знали. Дебют состоялся, песню на бис исполнили несколько раз. А дальше стали каждый вечер собираться с местной молодежью и петь песни у костра. Постепенно сформировался репертуар из туристических и бардовских песен: «Люди идут по свету», «Все перекаты да перекаты», «Идет по взлетной полосе мой друг Серега» и другие. Было весело!
Прощай, колхоз!
А между тем время нашего пребывания в колхозе перевалило на вторую половину срока, вечерами все чаще ощущалась осенняя прохлада. Пора подумать об отъезде. Я уже понял, что заработать на одежду мне не удастся и решил написать родителям о моих проблемах.
За этот период я подружился с однокашником – харьковчанином Валерой, очень скромным пареньком из интеллигентной семьи. Мы были из разных социальных слоев, да и характером отличались. Я – бойкий, он – спокойный, стеснительный. Я как бы шефствовал над ним. По возвращении из колхоза я несколько дней прожил у Валеры.
Затем приехала моя мама. Мне было стыдно за свою «простодырость», но она меня ни в чем не упрекнула. Я понимал, что эта поездка легла тяжелым финансовым бременем на родителей, что усугубляло чувство вины. Как через время выяснил, выручила баба Настя (та, которая в свое время была в заключении), заняв денег, а потом часть долга простила в честь единственного доктора в роду. Спасибо ей! Светлая ей память.
В течение дня сделали все необходимые покупки: зимнюю одежду и обувь, медицинский халат и шапочку, большой портфель и что-то еще по мелочам. Одним словом, мама меня «упаковала». Она умудрилась даже решить мой жилищный вопрос, познакомившись в институте с техслужащей, которая согласилась взять меня на квартиру.
Передав привет на родину, я проводил маму.
На кафедре
Получив в библиотеке учебники (килограммов 15), я понял, зачем нужен большой портфель – неотъемлемый атрибут студента-медика. Помимо учебников, в нем носили медицинский халат, а на клиническую практику еще и тапочки.
К учебному расписанию и предметам постепенно привыкли. Конечно же, самым главным предметом для первокурсника была анатомия человека.
В изучении этой трудной науки две проблемы. Первая – академическая: это когда зубришь латинские названия тысяч костей, суставов, мышц, кровеносных сосудов и нервов.
Вторая – психологическая: брезгливость при работе с трупами, от которой невозможно избавиться, можно только преодолеть. Были единичные случаи, когда студенты по этой причине отчислялись из института, но не с нашего курса.
Кафедра славилась своим профессорско-преподавательским составом. Заведующий, профессор Рафаил Давыдович Синельников в начале своей карьеры вместе с учителем Воробьевым, известнейшим анатомом, участвовал в бальзамировании тела Ленина, а во время Великой Отечественной войны в составе бригады анатомов принимал участие в сохранении его тела. Эти заслуги заведующего придавали кафедре соответствующий имидж и особый статус. На все вопросы о процессе бальзамирования профессор никогда ничего не отвечал, ссылаясь на государственную тайну.
Синельников издал большой красочный пятитомный анатомический атлас, по которому учились все студенты-медики страны. Считаю, что мне, как и моим однокурсникам, очень повезло слушать лекции этого великого ученого.
Остальные предметы – биология, химия, физика, латинский язык – особых проблем не создавали, зато анатомия стала пробным камнем на нашу способность учиться в мединституте.
В первую очередь это касалось трех хлопцев из солнечного Таджикистана, которые учились по программе подготовки национальных кадров, а также одного иностранца (на фото в верхнем ряду справа).
Особо хочу рассказать о так называемых общественных науках. По этой программе мы изучали историю КПСС и марксистско-ленинское учение о построении коммунизма, которое состояло из четырех разделов, перечислять их не буду ввиду отсутствия желания. Кто окончил советский вуз, тот меня поймет.
«Капитал» и медицина
Их изучение было рассчитано на 4 года и выносилось на выпускной госэкзамен под помпезным названием «Научный коммунизм». Обучение этим предметам (наукой их назвать язык не поворачивается) состояло в зазубривании дат и материалов съездов КПСС, конспектировании непонятного «Капитала» Карла Маркса и многочисленных трудов Ленина.
Конспекты проверялись на каждом занятии и ставились оценки. Неудовлетворительные конспекты наш преподаватель (бывший второй секретарь обкома партии, его за что-то освободили от столь высокой должности) отмечал литерой «Г» и заставлял конспектировать по новой. На наш вопрос, что значит эта буква, ответил, что с нее начинается всем известное русское слово, то есть конспект плохой.
Объективности ради должен заметить, недавно где-то прочитал, что Карл Маркс является выдающимся мировым экономистом, его «Капитал» по-прежнему востребован специалистами. Но я до сих пор не пойму, какое отношение имеет «Капитал» к врачам?!
Вся эта тошнотворная зубрежка заканчивалась лицемерным выпускным госэкзаменом, который сдавали в первую очередь и традиционно по заранее распределенным билетам. У нас случилось, что какой-то недотепа взял не «свой» билет. Тут такое началось, назвать это паникой – значит ничего не сказать. У девушек случилась истерика, ведь не сдавший научный коммунизм к последующим экзаменам не допускается! Но опытная лаборантка быстро восстановила систему, и все успокоились. Троек на этом экзамене не ставили, считалось, что все выпускники успешно освоили марксистско-ленинскую теорию построения коммунизма.
А вот такая наука, как генетика, многие годы КПСС признавалась ложной, и только в 1965 году ввели курс ее изучения в мединститутах. Оказалось, что в стране нет учебных пособий по этому предмету, и наша профессор кафедры биологии Евдокия Михайловна Михайлова читала нам лекции по генетике по своим студенческим конспектам 1939 года. Из наглядных пособий в аудитории на доске висел большой лист ватмана, на котором красовалась нарисованная от руки спиралевидная модель молекулы ДНК! Вот так возрождалась отечественная генетика.

Виктор Семяков


Продолжение следует

Предыдущая статьяАлексей Езубов проголосовал за поправки в «социальные» законы
Следующая статьяМладшие воспитатели детского сада «Светлячок» дарят маленьким непоседам свою любовь и заботу
Газета «Прикубанские огни» уже на протяжении 85 лет находится в диалоге с читателем.